В Милфорд-Хейвене меня тоже приглашают на чай (и беседу) рано утром моряки, которые, как и я, пришвартованы на плавучих причалах. Я с удовольствием прохожу мимо и едва узнаю себя, насколько я стал раскованным и коммуникабельным в общении и проявлении интереса, даже если меня спрашивают (и я отвечаю) об одном и том же в эмпирический раз. Но будьте осторожны, потому что я поражаюсь тому, как быстро проходит время; мне еще нужно зайти в магазин, заправиться и успеть на шлюз в час дня — для нас, капитанов-любителей, существует только три шлюза в день (вчера мне просто повезло, что я смог войти туда с несколькими рыбацкими лодками). Шлюз имеет смысл, он защищает гавань от приливов и отливов.
Я успел, по времени, войти в шлюз прямо после заправки — Милфорд Хейвен, кстати, единственный объект на западной стороне Англии и Шотландии, где я могу получить бензин в гавани! Один объект на восточной стороне (Royal Quais Marina), один объект на западной стороне, не совсем пышный для «Великобритании».
И снова после полудня я выхожу в открытое море. Я направляюсь к юго-западной оконечности Англии, Корнуоллу, в район между Бристольским каналом и Кельтским морем. (Я подумываю о том, чтобы перебраться на еще более западное, отдаленное скопление островов — острова Скилли. Их мне рекомендовали уже несколько раз. Тем не менее, нынешнее несколько неясное развитие погоды и противоречивая информация о возможностях снабжения там заставили меня склониться к Ньюлину. В глубине души у меня уже есть переход во Францию, а также путешествие через Бискайский залив — я должен расслабиться и действительно не давать волю ожиданиям).
Если посмотреть на календарь, то сегодня для меня особенный день — так что он идеально вписывается в то, что происходит сейчас в середине моего маршрута. Передо мной, а вскоре и надо мной, я вижу огромную стаю птиц, возбужденно плюхающихся в воду… и действительно, похоже, что в самой воде идет пиршество, потому что, когда я приближаюсь, я вижу около трех десятков дельфинов, бешено плавающих взад-вперед, вверх-вниз, а также то и дело выпрыгивающих из воды, набивая свои животы!
Я останавливаюсь, наблюдаю, подъезжаю чуть ближе и вдруг оказываюсь в центре этого веселья, я не могу отделаться от своего изумления. Двигаясь медленно, я сопровождаю стаю, разбушевавшуюся над и под водой — птицам нет до меня дела, они смотрят только на рыбу, которую нужно урвать. Но с дельфинами я спрашиваю себя, действительно ли они «такие милые» и действительно хотят доброжелательно включить мою лодку в свои подходы, или же они не воспринимают меня как нарушителя и просто хотят избавиться от меня и вытеснить.
Нет, я не оспариваю их добычу. Но да, я рыщу в их охотничьих угодьях. — Так трудно даже распознать поведение животных и скрытые за ним мотивы, я хочу уметь понимать всех животных, а не интерпретировать их поведение!
После этого продолжительного «активного отдыха» я продолжаю огибать юго-западную оконечность Англии и испытываю жестокую смену течения, когда поворачиваю в Ла-Манш: сильная «тяга» в воде и волны высотой до двух метров. Отвратительна не высота самих волн (я подхожу к ним под углом), а короткий интервал, с которым их приходится преодолевать (по моим подсчетам, каждые три-четыре секунды). Теперь это не просто проезд или просека, теперь ArgoFram совершает значительные, даже жестокие «прыжки радости»!
Через полчаса полной концентрации (и ожившего страха) я вплываю в гавань Ньюлин, полностью обливаясь потом. Ух… Это было неожиданно, перевернуло всю мою внутреннюю систему за долю секунды (от радостного расслабления до практически полного непонимания того, что я делаю — назад пути не было, куда). АргоФрам проворный и надежный и придает мне храбрости, но мне не нужна эта бурная волновая ванна снова, уж точно не во время х часов пути во Францию.
Сейчас уже поздний вечер, или ранний вечер, в зависимости от обстоятельств. Капитан порта, который работает в ночную смену, направляет меня к месту, где я могу войти и выйти боком. Затем он объясняет мне, как здесь работают процедуры, как попасть в душ, где заплатить и где перекусить… Позже я прихожу к нему снова, спрашиваю его совета, как подойти к следующему пункту назначения, и узнаю много базовых вещей (с его точки зрения) о «практической навигации»: Следите за ветром, используйте ветер, но никогда не бегите против него.
Предположительно, как «шептун ветра», он также может «читать» погоду — в прошлом он, должно быть, был рыбаком, примерно десять лет назад (потом что-то случилось — я не спрашиваю — и он и сегодня благодарен за то, что ему дали эту работу здесь, что сразу чувствуют все, кто с ним контактирует; его походка отличается массивными ограничениями, но он борется с этим, конечно, не подавая виду). Мы долго разговариваем, но, если коротко, хотя объявленные волны уже не такие высокие, он настоятельно советует мне не пересекать канал завтра!
Я следую этому совету, мудрое решение, приятное решение — оно не только позволяет мне спокойно спать, я действительно принимаю этот «данный» день с пробуждением, без проблем (!), принимаю этот новый день для себя, для своего бытия, для своего бытия-для-меня.
Как и предполагалось, она должна продолжать грубеть в канале. Ветра будет достаточно… Моряки приходят в гавань изможденными, также хорошая 20-метровая парусная лодка с многочисленной семьей — какой опыт для этих детей, когда они (должны) отдать все вместе с отцом и матерью как команда, чтобы достичь гавани. Я вижу что родители измотаны, но дети выглядят бодрыми, активно помогают привести в порядок паруса и всю посуду, чтобы снова чувствовать себя комфортно на борту. Только после этого, примерно через час, они обращаются к начальнику порта. Строгая дисциплина, какая школа жизни!
Видимо, портовые мастера говорили обо мне и моем путешествии во время смены смен… Человек, ответственный за день, предлагает мне, не спрашивая, отвезти меня с моими канистрами в его машине на единственную заправочную станцию (за пределами деревни), чтобы получить достаточно топлива для моего плана пройти Брест за несколько часов пути, чтобы высадиться в маленькой гавани вдали от обычных мест в Бретани. Еще одно довольно «политическое» решение, которое я принял, потому что Англия и Франция сейчас не в лучших отношениях — все, что пахнет официальной напористостью и уговорами государственных служащих, я буду обходить стороной, я хочу путешествовать, а не вмешиваться в иностранные дела.
Уже полдень, я не «засиделся», я наслаждаюсь свободным временем, я наслаждаюсь греющим солнцем здесь, на земле, я наслаждаюсь чашкой горячего шоколада с кусочком прекрасного торта в только что открытом кофе — какое чудесное чаепитие! И я обнаруживаю то-то и то-то в этой деревне, которая посвящена как туризму, так и рыболовству и выглядит очень привлекательно. Я открываю глаза на детали, например, на фрески на здании гавани, изображающие жизнь рыбаков. Захватывает дух!
Но я также получаю краткий курс по теории течений и ветров для атлантического побережья Бретани; французская пара на соседней лодке (которая знакома с парусным спортом с десяти лет) пригласила меня и с гордостью показывает мне, как они рассчитывают курс для своего запланированного поворота во Францию (чтобы определить лучшее время, когда они должны отплыть) и на что я также должен обращать внимание со своей лодкой, когда мне лучше всего пройти через то место, при каких условиях прилива. И проявлять осторожность, например, в тех двух местах возле Бреста, где даже навигация замирает при сильном противодействии ветра и течения. И в данный момент, похоже, так и есть, если верить различным приложениям для определения погоды и приливов, которые использует эта яхтенная пара для принятия решений. Погода там будет оставаться переменчивой, пока через несколько дней с северо-запада не придет ненастье. — Они уже на пенсии и знают эту местность как свои пять пальцев… Зачем, спрашивается, они проводят здесь часы перед экранами при самом прекрасном солнечном свете, когда они «точно знают», что их ждет? А как они делали это в прошлом, 50 лет назад, когда этих технических достижений не существовало? — Хелас, по их словам, тогда просто отправился в путь, когда сложились благоприятные условия…
Вечером я снова встречаюсь с начальником порта, который работает в ночную смену. И теперь он подробно объясняет мне, как он оценивает погодные условия: С простым приложением «Ветер» на его Hany, которое использует метеорологические данные с различных соответствующих измерительных станций и дает очень надежные прогнозы, которые он затем дополняет своим опытом, чтобы сформировать общую картину — на завтра, говорит он, я не должен выходить слишком рано, потому что море тоже не торопится, пока водные массы не последуют за меняющимися ветровыми условиями, а приливные течения на самом деле не представляют проблемы для моей лодки с такой пропульсивной силой (максимум — проблема с управлением, но с этим я должен справиться сам, он не может мне помочь). Завтра днем будет затишье, говорит он, и тогда я буду в порядке, прежде чем погода действительно изменится к худшему и мне нужно не более шести часов, чтобы за 300 км добраться до места назначения. Ему нужно подумать, говорит он (и действительно думает); он не может представить себе, как можно так быстро оказаться на воде. — Честные слова, они мне очень помогают. Настолько, что я начинаю предвидеть развитие погоды, описанное для моего дальнейшего маршрута, и моя голова уже «работает» очень конкретно над пересечением Бискайского залива.
Я расслабился и вернулся в лодку.
По дороге к АргоФраму я прохожу мимо рыбаков. Некоторые только что вернулись и разгружают свой улов, заметно гордясь тем, что сегодня они хорошо заработали. Другие тщательно готовятся к отплытию этой ночью, в шторм или без него (рыбацкие лодки неповоротливы, они не «прыгают», они качаются под действием шторма — чтобы присоединиться к нему, нужно быть предоставленным самому себе). Я наблюдаю за этими трудолюбивыми, действительно трудолюбивыми людьми: старыми, молодыми, и не мало «странных птиц»… Без них многие вещи не шли бы так гладко, без них вообще ничего бы не шло! — Они отдают все силы, поглощены своей изнурительной работой, трудятся, чтобы полностью ощутить себя здесь и сейчас, хватаются за руки, поднимают, наваливаются, тащат — а потом еще пиво или два…
И тогда, я думаю, в будущем, когда этот вид рыболовства прекратится, потому что перестанет быть прибыльным, когда промышленность будет все больше и больше автоматизироваться и перестанет нуждаться в рабочих, в человеческих машинах, и когда даже в армиях этого мира войны все чаще будут решаться нажатием кнопки, вместо того чтобы поражать врага в прямом бою (или мы скоро вообще отменим войны), куда денутся все эти «странные птицы»?
Однако меня также поразила пара, которая имеет мало общего с внешне грубыми людьми, я узнаю, что ею здесь (не только в порту) все восхищаются не только из-за ее отношения к делу и практичности, но и из-за ее внешности, а его, соответственно, сторонятся… У них двоих есть своя лодка и два работника, они занимаются своим делом как мелкие предприниматели, подвергаясь большому риску, чтобы каждый день поставлять нам ценные белки. Скоро они уезжают, они делают последние приготовления, просто засыпают лед в бункеры — следующий улов, да прибудет он, хочет быть хорошо охлажденным!
Не стоит недооценивать рыболовный бизнес. Несколько лет назад в Исландии я видел самые современные рыболовецкие флотилии, настоящие плавучие рыбные заводы с десятками работников на каждом судне, которые находятся в море по две недели, управляемые со спутника высокотехнологичные машины с огромными траловыми сетями. То, с чем я сталкивался здесь, в Великобритании, не идет ни в какое сравнение с этим, здесь ручной труд имеет значение (не хочу судить об этом, это также связано с видом рыбы, которую ловят). — Мы, покупающие рыбу в дискаунтерах или в швейцарских «специализированных магазинах», не имеем — простите — никакого представления. Чем дольше я смотрю, тем больше вижу за кулисами этих рыбацких ремесленников: невозможные часы работы (в зависимости от ветра и прилива), небезопасные условия труда (вернемся ли мы?), непредсказуемые условия рынка и цены (сколько решат за улов на аукционе после возвращения?), все это приходится терпеть этим малым и средним предприятиям. Жестко!
Во многих местах установлены памятные доски или мемориалы, часто покрытые живыми цветами и дополненные фотографиями и личными воспоминаниями — они впечатляюще показывают, как местное общество по-прежнему формируется под влиянием рыболовства. Поэтому я не удивлен, что многие считают туризм более полезным или, по крайней мере, более достойным занятием.