Выезд из Текселя раздражает — кажется, что я застрял в воде! Расход топлива составляет около 50 км/ч, но ArgoFram не бегает больше 40. Действительно заметно, что она борется с нарастающим приливом, настолько сильно водные массы давят на пролив между островами Северного моря. Но я хочу выбраться. И я испытываю прямо противоположное тому, что испытал несколько дней назад, когда покинул Эльбу и вошел в Северное море с вытекающей водой во время отлива; тогда ArgoFram действительно летел.
Переход в Англию волнует тем, что я никогда раньше не был так далеко: в радиусе 100 км, по крайней мере, больше нет земли — но это не имеет значения, если двигатели откажут в пяти, пятидесяти или даже более километрах от суши (так что страх, который все еще остается, что даже если двигатели полностью откажут, лодка плавает и просто покачивается, если она остановится на поверхности воды, так что ситуация не будет особенно драматичной, я уже понял, на самом деле). И действительно, двигатели время от времени бастуют, будь то из-за пустого бака (я всегда прогоняю бак до максимума, прежде чем переключиться на другой), или из-за того, что что-то не так при всасывании бензина и создается некий вакуум, который проявляется в ручном насосе (где просто ничего не проходит). Неразрешимая проблема с самого начала… Но я научился с ней справляться.
В Вадденхафене я все еще думал о том, чтобы отправиться прямо в Уитби на севере Англии, чуть более 400 км через Северное море. Но я выбрал «короткую дистанцию» — около 230 км, в том числе и потому, что хотел познакомиться с восточным побережьем Англии, особенно с Лоустофтом, самым восточным городом Англии. — Когда я приезжаю, я паркуюсь у Королевского яхт-клуба. Мне нужен бензин. И я сталкиваюсь с начальником порта с не очень приятным вопросом: выполнил ли я уже «бумажную работу» (обширные формальности при въезде)? — Чего я не знал, так это того, что последние заявления британского премьер-министра о том, что все ограничения из-за Короны теперь сняты, звучат хорошо, но не совсем соответствуют действительности, или, скорее, относятся к его собственной публике: Только британцы не должны иметь при себе сертификаты, маски или что-то еще, но иностранцы или люди, въезжающие в страну, все равно должны будут проходить карантин, даже проверенные ПЦР, даже привитые! Поэтому мне приходится ждать на причале порта, пока меня лично не встретят четыре (!) офицера пограничной службы, которые специально для меня приехали из Феликстоу…
Никого не интересует, есть ли у меня на борту контрабанда или есть ли на судне другие люди; ни мой паспорт, ни судно не осматривают. Вместо этого мы три часа боремся с приложением британских иммиграционных властей и с приложениями для тестирования — только солнце светит не впечатляюще и дарит присутствующим чиновникам в их формально правильных футболках очень приятный полдень на свежем летнем воздухе.
Мой случай — новая территория для всех здесь, вдали от обычного трафика путешественников и сразу после последних послаблений Короны. И я очень впечатлен тем, как чиновники, независимо от ранга, обсуждают этот вирус и его последствия (и политику объявления Бориса Джонсона) очень открыто, даже противоречиво и бессовестно. Вся процедура проходит не только абсолютно корректно, но и в какой-то степени с юмором; чиновники даже помогают мне заполнять записи в приложении (язык составлен очень формально и аристо-бюрократично, не только для меня).
Позже в гавань прибывают два голландца, которые стартовали на своей парусной лодке за день до меня, и у которых тоже есть с собой отрицательный тест (но его тоже не приняли). Они стоят перед тем же вопросом, что и я: а) развернуться и вернуться, б) карантин в отеле по своему выбору за свой счет или в) карантин на корабле… Сразу же, несмотря на явное переутомление, они разворачиваются (хотя никто не знает, куда они на самом деле направляются) — я же предпочитаю карантин на своем «АргоФраме». Потому что мое направление ясно: я хочу идти дальше, на север и вокруг островов!
Первую ночь я провожу в Королевском яхт-клубе в Лоустофте, очень снобистском. Затем мне предлагают отправиться в «светскую» марину (Британской парусной ассоциации) вглубь страны. Я с радостью делаю это и нахожу там свое место, а также открытые уши для целесообразной интерпретации правил карантина. — К сожалению, тесты не работают, как обещано; компания «Еврофин» не может ни доставить мои тесты вовремя, ни оценить их в срок — а Пограничные силы не решаются занять конкретную позицию по этой проблеме, в конце концов, я отвечаю перед ними за правильное выполнение тестов, а не «Еврофин»… [Дополнение: Итак, я выполнил Test Day2 на четвертый день, а затем «Test to Release» на пятый день (но результат пришел на седьмой день). Процедура была завершена в День испытаний 8, уже после того, как я покинул карантин. Никому не нужно это понимать].
Ну, этот карантин в порту, эта тюрьма без стен, требует особых реакций для моего самоконтроля: внезапно все изменилось, больше нет рутины, отсюда и до сих пор я испытываю разрыв; некоторые люди вокруг меня действительно считают меня опасным или тем, к кому следует относиться с осторожностью. Истерика подспудно ощутима, даже если она скрывается за «правильной осанкой» (возможно, именно поэтому меня хотели убрать из Королевского яхт-клуба). Поэтому сейчас я также пытаюсь сформировать и усовершенствовать свое новое законное жизненное пространство — лодку и причал перед ней — в своем собственном понимании; поэтому для меня важно сразу же установить свою четкую структуру дня! Оставаться в форме — это главная цель, поддержание тела и, соответственно, моего мышления в тонусе практически необходимо для выживания. И делать все то, что нужно было сделать давным-давно (чистить лодку, дописывать блоги). И хорошо питаться, и много спать, и еще спать… Вероятно, многие, очень многие разговоры, которые я вел день за днем в течение последних недель, предъявляли ко мне дополнительные требования, даже истощали меня. Я чувствую это сейчас. Какими бы ценными ни были и будут в будущем эти контакты и встречи, они требуют присутствия и стоят энергии. — И да, я не позволяю себе упустить возможность подарить себе немного праздничного настроения в эти карантинные дни (поэтому вечером мой ArgoFram превращается в уютный домашний кинотеатр).
Как вы знаете, я не из тех, кто спрашивает себя или «вселенную», может ли эта задержка прогресса иметь и что-то хорошее. Напротив: ситуация такова, какова она есть — только то, что я делаю из нее, превращает ситуацию в ту, которая в мою пользу. Всегда есть чем заняться; позволить себе расслабиться и ждать, что «Вселенная» могла бы запланировать для меня, было бы (было) катастрофично, учитывая мои разряженные батареи. Так же, как неистовое вмешательство в неизменное. Итак: я наслаждаюсь прекрасной погодой и извлекаю из нее максимальную пользу.
Поскольку времени осталось так много, я пользуюсь возможностью заняться самообразованием. С помощью различных интернет-курсов по мореплаванию я наконец-то больше понимаю о ветре и его влиянии на условия восходящего потока (nota bene, только после того, как я уже познакомился с их характеристиками в Балтийском и Северном море) и, наконец, понимаю, что такое ветер. разница между «волнами» и «зыбью» заключается в том, что здесь, в Северном море, волны следуют друг за другом с интервалом от пяти до семи секунд, они явно «мягче», чем в Балтийском море, но приходят с заметно большей силой (в Балтийском море интервал составляет две-три секунды, а волны довольно «резкие» и неровные). Волна, которую я так ясно ощущал только в Северном море, встречает меня длинными подсознательными подъемами воды. В результате это означает, что в Северном море можно «без проблем» преодолевать даже волны вдвое выше, чем в Балтийском море. С тех пор, как я это осознал, просмотр прогноза волн больше не доводит мой пульс до заоблачных высот. Кроме того, вся сложная взаимосвязь с ветром и течением (прилив-отлив) только сейчас постепенно становится для меня понятной; только после повторного изучения монеты начинают падать, и я начинаю понимать, как интерпретировать карты ветра и погоды. Давно пора.
Помимо людей здесь, в порту Лоустофт, для которых я представляю потенциальную опасность своим неопределенным статусом, есть еще и те, кто считает всю эту суету вокруг политики «Короны» театром и демонстративно выступает против нее. Поэтому во время этого злополучного карантина есть и чрезвычайно приятные моменты: Меня удивительно часто навещают люди, которые неизвестно как узнали о моей судьбе, проекте или существовании и приходят навестить меня (мне запрещено — или только при определенных медицинских условиях — сходить на берег с пирса, но совсем не запрещено приходить с суши ко мне на пирс или даже на лодку!), и либо разговаривают со мной, либо хотят посмотреть на АргоФрам. Даже блогер Youtube заглянул ко мне и сделал пост (https://www.youtube.com/watch?v=dKdyOFphR2I) — и любезно снабжает меня свежими фруктами и едой! Но самым большим сюрпризом стала Йоханна, которая, чтобы подбодрить меня из далекого Базеля, в воскресенье днем доставила на пристань стильный AfternoonTea! Вкус был в два раза лучше.
Что ж, моя жизнь относительной (местной) знаменитости тоже имеет свои преимущества: ответственные в порту понимают, что карантин на надувной лодке не всегда способствует гигиене — поэтому они разрешают мне принимать душ под столом или стирать одежду, когда работа порта приостановлена и никто не смотрит. Таким же загадочным образом мне удается получить больше канистр с топливом, новый ручной насос, 360 литров бензина и свежие продукты во время карантина. Вполне законно. — Изоляция делает вас изобретательным 😉
В день моего преждевременного «освобождения» я не сразу отправился в путь — это было невозможно из-за волн. Вместо этого я прогулялся по Лоустофту и посмотрел, как здесь на самом деле устроена жизнь. И я могу сказать вам, что если вся Англия функционирует так, как это место, то спокойной ночи: инфраструктура более чем повреждена, она на самом дне; дома, даже целые кварталы, разрушаются, дороги почти не поддерживаются, и когда что-то только собирается ремонтироваться, рабочие без нужных инструментов работают, латают рудиментарные заплатки, поддерживают временно плохое состояние, чистят фасады краской, закрашивают ветхое метро вместо того, чтобы ремонтировать. В результате получается постоянно осыпающийся глянец — просто мусор.
В центре города Лоустофт почти каждый второй магазин пустует. Вместо этого сегодня существует столько же мастерских по ремонту мобильных телефонов, сколько когда-то было пунктов видеопроката или шашлычных. Они не могут быть прибыльными. Так что вопрос в том, были ли они основаны с одной и той же целью… А еще есть множество людей с избытком времени, которых я встречаю здесь по метру: Избыточный вес или патологическая худоба, причем избыточный вес представлен в огромном количестве и выражен в явно благожелательном ключе — неужели я единственный, кто считает эти раздутые тела убийцами секса? Очевидно, потому что те, кого я встречаю, воспринимают это как шутку, считают себя — украшенными татуировками, макияжем, аксессуарами или всем вышеперечисленным — довольно забавными. Тем не менее, маленькие дети явно кувыркаются. Дети, которые в результате уже в раннем возрасте ни в чем не уступают своим родителям в плане изобилия. Бомба замедленного действия (настоящая, а не как этот вирус; вирус просто каннибализирует ее).
И я спрашиваю себя: Англия — успешная спортивная страна, которая знает, как интегрировать мигрантов в общество через спорт. — Но где этот дух здесь, в Лоустофте? Где эти само-дисциплинированные новички, не позволяющие мусору замедлить их движение; где люди, которым нравится двигаться, которые уверенно нажимают на газ?
В общем, я ошеломлен тем, насколько запущено это место. — Нет, я не отношусь отрицательно к навязанному времени ожидания. Я просто потрясен тем, насколько запущен район и люди в нем. Конечно, есть и другие, которые много работают и компенсируют это недомогание. Но я их не видел, ни непосредственно на улице, ни косвенно в состоянии зданий и инфраструктуры. С другой стороны, я могу сказать, что вряд ли какое-либо другое сообщество может быть настолько толерантным, способным позволить другому человеку по соседству быть таким, какой он есть, во всей его неадекватности. (Или эта выраженная толерантность — просто еще один способ сказать, что вас нисколько не волнует, что делают другие, что делает ваш сосед?) — Вывод: мой опыт на острове Борнхольм не может быть более отличным от моих встреч здесь, в Лоустофте! Я нахожу обе крайности, заботливый контроль в датском Борнхольме таким же, как и эта беспечная толерантность в Лоустофте.